Открытое пространство
30.05.2016
Вечер в деревне полон неповторимого очарования. Тишина прозрачна, как воздух. И редкие голоса, то громкие, где-то рядом во дворике ближней избы с ярко освещенными окнами, то еле слышные, от дальнего конца длинной, нескончаемо длинной улицы. Словно присутствуешь в огромном зале под куполом черного неба, усеянного звездами. Но вот издали высокий голос фальцетом начинает выводить простой, знакомый напев. В нем вызов, желание поддеть, поддразнить соседа, который не остается в долгу. Это - частушка. Постепенно голоса приближаются, хотя поющих пока еще не видно, проступает четкий ритм гармошки - сжим, разжим. И вот пение овладевает пространством, заполняет его.
Открытое пространство, ограниченное горизонтом, - быть может, самое естественное условие бытования этого популярного деревенского жанра. Частушка чувствует себя неуютно в городе, она теряет половину своего очарования, когда звучит на концертной эстраде. Ей нужен простор, большая звуковая перспектива. И еще одно. В частушке непостижимо уживаются богатство образов, настроений, их тонких оттенков и неожиданных переходов со стабильностью интонационной формулы - порой несложной до примитивности. Потому-то нотные записи частушки всего лишь схема их реального звучания, из которого вынута живая душа. Ее воплощения создают как раз те свойства живого интонирования, которые с трудом поддаются выражению знаками нотного письма. Быть может, именно частушка служит лучшим материалом для подтверждения решающей роли манеры интонирования в рождении одушевленного музыкального звучания. В частушке открывается душа народа, отраженная в живой интонации. Отчаянный, «жестокий» надрыв и сдержанность в выражении чувств, злое, беспощадное озорство и радостный, открытый взгляд на мир, насмешка над незадачливым, неловким и жажда сочувствия, понимания - все это может вместить один незамысловатый напев, меняющий маски подобно лицедею. Напев этот, как правило, заключен в оправу звучаний популярнейшего в народе инструмента.
